Норвежский Лесной

Дети в Сбербанке играли в Кобейна.
Трудно эджайл отскребать от блокчейна.

Фото: Норвежский Лесной

25 февраля, полдень, Суворовская площадь: участники митинга-стояния "За многодетную Россию!" с флагом "Косово - это Сербия".

Фото: Норвежский Лесной

25 февраля, полдень, Суворовская площадь: Аборт выступает перед детьми на митинге-стоянии "За многодетную Россию!".

Фотографии: Норвежский Лесной

Вечером 6 февраля в Digital October Center со второй попытки состоялась лекция-диалог директора департамента информации и печати Министерства иностранных дел России Марии Захаровой. Изначально мероприятие было назначено на 21 декабря минувшего года, но из-за убийства в Анкаре российского посла в Турции Андрея Карлова 19 декабря лекцию пришлось перенести. Дружной редакции нашего персонального блога удалось послушать лекцию, пофотографировать участников диалога и набраться новых впечатлений.



Disclaimer #1. Во время лекции-диалога Мария Захарова пожаловалась на то, что на Украине формируют ее образ как сильно пьющей алкоголички: для этого из видео берут кадры с закрытыми глазами и открытым ртом, и делают из них обидные некрасивые фотографии. Поэтому мы отобрали для нашего репортажа только качественные и приятные снимки, по которым отчетливо видно, что директор департамента информации и печати МИД России Мария Захарова не алкоголичка и не пьет.

Disclaimer #2. Лекцию-диалог директор департамента информации и печати МИД России начала с сообщения о том, что это неофициальная встреча off the record (тут мы включили диктофон) и предупредила присутствующих в зале представителей СМИ о том, что все ее цитаты перед публикацией необходимо будет с ней согласовать (тут мы порадовались, что мы не СМИ). Фрагменты лекции-диалога Марии Захаровой публикуются по расшифровке записи ее выступления (имеется в распоряжении дружной редакции нашего персонального блога).



( Collapse )

Фото: Норвежский Лесной

30 декабря - подходящее время, чтобы пересмотреть четвертый сезон "House of Cards", привести в порядок и отправить на зимнее хранение летние пинетки, ну и заодно протестировать новый хостинг для фотокарточек.

Надев балаклаву, подгузник и каску,
Он шел на Одессу, а вышел к Дамаску.

Фотографии: Норвежский Лесной

Токелау, ребята, это жопа. Но чтобы понять, какая это жопа, мало до нее доплыть. На нее нужно еще и высадиться.

Сначала высадиться на Токелау нам не дали: у первого острова два пограничных мужика, подплывших к "Джульетте" в железном корыте, объяснили, что хотя виза в Токелау и не нужна, зато для получения разрешения на высадку нужно заранее, за несколько дней отправлять запрос с Самоа. Запрос с Самоа мы, естественно, не посылали, - на Самоа нам таможенных развлечений и так хватило выше крыши.

В общем, мужики в корыте нас послали подальше. "Впрочем, можете попытать счастья на другом острове", - на прощанье сказали они.

Ну, мы и попытали.

Ко второму острову мы подошли уже в полной темноте. А поскольку острова Токелау - это не просто жопа, а жопа, окруженная рифами, то высаживаться на эту жопу даже в тузике в темноте невозможно. Поэтому высадку перенесли на утро, а до тех пор дрейфовали, распределив вахты.

Утром мы с Лебедевым (других сумасшедших на лодке не нашлось) погрузились в тузик и начали высаживаться. Это было не просто: мы все-таки напоролись тузиком на рифы, чирканули винтом и едва не перевернулись, но слабоумие и отвага победили: мы выжили, спасли тузик и благополучно пришвартовались к деревенскому причалу.

Первый раз мы охуели, увидев трех встречавших нас детей, обвязанных соломой поверх одежды (ну и жопа, подумали мы).

Второй раз охуели, когда позже нам объяснили, что сегодня на острове проходит одно из главных культурных мероприятий, когда, чтобы не забывать традиции, и взрослые, и дети обвязываются соломой (ну мы и мудаки, подумал я).

А в третий раз охуели, когда через полчаса после высадки лебедев нашел на острове какого-то мужика в соломенной юбке и спросил его, где у них тут находится почта, а мужик ответил, что хрен его знает, потому что сам он не местный и только-только приплыл сюда с Тонги.

В полиции (совмещающей функции и почты), куда мы пришли сдаваться, нас пожурили и объяснили, что надо было дожидаться их визита на корабль. "Неужели? - ужаснулись мы. - А мы с ночи ждали, ждали, а никто не ехал и не ехал". "Ну, мы увидели лодку, и я как раз к вам собирался", - потупившись, сказал мужик.

Короче, пригласили мужика на корабль.

На корабле после завершения формальностей полицейский и пограничник попросился сфотографироваться с нами. Мы были не против. "В фейсбук повешу", - сказал обрадованный пограничник и поплыл к себе на Токелау. А мы поплыли дальше - на Уоллис (который с Футуной).

А поскольку Токелау - это такая жопа, до которой вы никогда не доберетесь, то вот вам фотографии.

( Collapse )

Напоминалочка себе - просто чтобы не забыть: 10 июня 2013 года я вытащил из почтового ящика квитанцию, отправился с ней на Центральный телеграф и забрал посылку, отправленную мне из Великобритании 2 января 2013 года. Прописью: второго, блять, января.

Я не шучу.

Шутки, ребята, кончились.

[...]

Потом, когда все успокоится, дым развеется, бетонная пыль уляжется, бомбардировщики вернутся на авиабазы, победные марши отгремят и жизнь постепенно начнет возвращаться в привычное мирное русло, нас, конечно же, спросят: "Скажите, а почему нельзя было обойтись без этой вот излишней и чрезмерной жестокости? К чему были все эти публичные массовые казни и сжигания на Манежной? Так ли уж необходимо было развешивать обмочившиеся тела с высунутыми фиолетовыми языками на фонарных столбах вдоль всей Тверской? Нельзя ли было хоть как-то, хотя бы частично, избежать всех этих жертв при публичном взрыве здания ЦТ вместе со всеми согнанными туда несчастными инициаторами кампании по улучшению своего ебаного сраного фашистского корпоративного имиджа? Действительно ли нельзя было избежать прямых телевизионных и интернет-трансляций показательного расстрела почтамтов из танков и разутюживания нашпигованных фрагментами тел дымящихся развалин бульдозерами? Ведь было же, наверное, все-таки и что-то хорошее в той тихой и спокойной довоенной столичной жизни - и летние веранды на тротуарах, и велосипедные парковки, и караоке, и ресторанный сидр всего лишь по 900 рублей за бутылку, и играющие в петанк молодые хипстеры в новеньких топсайдерах в парке Горького? Ведь было же, было, ведь было, да?!!"

И тогда я вздохну, послюнявлю пальцы, отмотаю свой дневник до этого самого поста, который вы сейчас читаете, и тихо скажу только одно: "Ребята, смотрите сами: 10 июня 2013 года мы вытаскивали из почтового ящика квитанции, отправлялись с ними на почту и забирали посылки, отправленные из Великобритании 2 января 2013 года".

Я уверен: все немедленно обнажат головы и ровно на минуту обратятся в звенящее гробовое молчание - причем из искренней совершенно, глубоко прочувствованной всем своим сердцем и всеми своими печенками, скорби, а не из-за того, что с какого-то момента за публичное отрицание Почты России их будет ожидать поражение в гражданских правах, длительное тюремное заключение и всеобщее общественное порициние.

Просто есть вещи, которые нельзя не только прощать, но и забывать.

Важно, чтобы знали.

Чтобы помнили.

Еще раз: со 2 января по 10 июня.

У нас, ребята, не было выбора.

Нам его просто не оставили.

Больно признаваться, но история закрытия, разгона и уничтожения "Большого города" - это, конечно же, история про Антонину Самсонову.

Я знаю, о чем говорю - я провел этот день у постели умирающего. Я видел фейсбучный пост Кати Кронгауз. Я видел следующий - более развернутый - пост Кати Кронгауз. Я прочитал про боль, несправедливость и Трудовой кодекс. Я узнал, каким общественным и профессиональным признанием были отмечены журналисты "Большого города" и в каких наградах это было запечатлено историей.

Я узнал, что Катя Кронгауз в декрете.

Я увидел фотографию восемнадцати мужественных людей, которые не побоялись выйти на балкон с логотипом издания, чтобы сфотографироваться.

Я прочитал совсем уже развернутое интервью находящейся в декрете прекрасной Кати Кронгауз, которое она дала "Коммерсанту", и узнал много нового про боль, несправедливость, встречу инвестора с не ушедшими в декрет сотрудниками, трудовой кодекс, умение не сдаваться и мужественно преодолевать жизненные трудности.

Я прочитал сто тысяч комментариев поддержки с советами держаться.

Я прочитал комментарий нечуткого и, как водится, малоприятного Бершидского, удивлявшегося, на какие кружева и подвязки в наше суровое предвоенное время можно проебать целых десять миллионов, когда приличные леди при прочих равных уже давно научились проебывать в схожих случаях миллиона по два.

Я даже увидел издевательское "Из ресторанов в космос не летают" на внешней стороне Берсеневской набережной (пруфлинк: http://nl.livejournal.com/1220851.html), где весь день уникальный творческий коллектив сайта журнала "Большой город" рассказывал о себе устами вернувшейся из декрета Кати Кронгауз, но мне хочется думать, что это - случайное совпадение.

Единственное, чего я за весь этот день от БГ не узнал, - это того, что, собственно, с редакцией то ли БГ, то ли сайта БГ, сейчас происходит. В смысле рассказа. Истории. Информирования.

Восемнадцать человек из редакции "Большого города" не сочли важным рассказать, что, собственно, произошло и продолжает происходить прямо сейчас.

Вместо них, этих молодых и смелых 18 человек, дружно сфотографировавшихся с логотипом на набережной и бесстрашно прокричавших про свои боль и отчаяние через фейсбук находящейся в декретном отпуске Кати Кронгауз, не сломленных, не упавших духом, бодрых, светлых и заявивших всему миру через "Коммерсант" устами всплывшей из декретного отпуска Кати Кронгауз про "редакция сохраняет статус кво" в ответ на вопрос о ближайших планах на будущее, - так вот: к исходу дня всю работу за них делает одна-несчастная Тоня Самсонова. Одна. За весь уникальный творческий коллектив.

Тоня Самсонова выходит в коридор, доходит до Винокурова (с которым редакции БГ общаться уже не то в падлу, не то им это просто не приходит в голову) и берет у него интервью.

Вот оно: "Никто не уволен. Ничто не закрыто. Есть шанс".

Я, правда, не знаю, зачем Тоня Самсонова делает за 18 человек из редакции сайта БГ их работу.

Я, честно, не понимаю, почему 18 человек сегодня сами взяли и продемонстрировали свою полную, окончательную, бесповоротную бессмысленность и профнепригодность.

Но что сделано - то сделано. Точка.

Еще раз: я не понимаю, зачем Тоня за них сделала их ебаную работу.

Но очень хорошо понимаю, почему она это сделала.

Потому что Тоня Самсонова - журналист. В самом прямом, примитивном, голом и, - ну, правда, - скучном, исподнем смысле.

А они - нет.

Update: Винокуров не теряет надежд избавиться от пудовой гири на шее и подарить мечту людям:

Продолжая раздумывать про будущее БГ, вот, что подумал. Filipp, Екатерина, Алексей, может быть будет правильно, если я подарю Большой город редакции? Ну, или тем из редакции, кто захочет. Весь Большой город, с журналом, сайтом, брендом, архивом, компьютерами и т.д. Он же и так совсем почти ваш, вы потратили на него кучу своего времени, таланта, эмоций. Если честно, то я искренне считаю, что такой вариант (когда медиа принадлежит тем, кто его делает) лучшей конструкцией для будущих СМИ, свободных и независимых. Что думаете?

2 марта в Москве прошел "Марш в защиту детей": защитники детей собрались по обе стороны Гоголевского бульвара, построились в колонны и благополучно промаршировали до Новопушкинского сквера.

Фотографии: Норвежский Лесной

( Collapse )